Швейцарский создатель российской реликвии

Вот как описывает Иеремия Позье, которому тогда было 13 лет, расставание с братом. «Разлука эта была крайне тяжела для меня, так как я привык переносить с ним лишения и нужду; мы расстались исполненные сильнейшего горя. Бедный брат не спускал глаз с нашего корабля, пока мы не исчезли из виду; несчастный отец мой, который был не менее меня огорчен этой разлукой, употреблял все усилия, чтобы утешить меня».

Судьба не была благосклонна к Позье-старшему, он умер в России в первый же год пребывания на своей новой родине. Оставшись без отца, Иеремия устраивается учеником к ювелиру Бенуа Граверо (Benoît Gravereaus), который выполнял заказы для самой императрицы Анны Иоановны. Историки часто описывают ее как особу недалекую и невежественную, при которой все важные вопросы решались фаворитами – Минихом, Бироном и другими. Однако И. Позье рисует несколько иной портрет императрицы. Он отмечает, например, что она не была высокомерной.  

Доверенное лицо императрицы

В истории ювелирного искусства 18-е столетие характеризуется особой любовью к драгоценным камням.  Никогда до этого времени не изготовлялось столько предметов роскоши, поражающих обилием сияющих самоцветов.  Анна Иоановна настолько любила драгоценности, что регулярно отправляла за рубеж доверенных лиц, чтобы те выбирали там для нее камни наилучшего качества. Одной из таких стран был Китай. Государыня любила присутствовать при публичной продаже привезенных камней, причем торги устраивались прямо во дворце.

И. Позье тоже мог бы отправиться в Китай – императрица предложила ему поехать в Поднебесную и собственноручно выбрать камни для будущих ювелирных изделий. Сделка была очень выгодной. «Она (императрица) обещала дать мне две тысячи рублей жалованья, и выдать единовременно десять тысяч рублей, чтобы я мог купить на свой собственный счет товар, какой мне заблагорассудится», - пишет он. Но суливший такое богатство гешефт не состоялся – в октябре 1740 года императрица скончалась. Её смерть Позье оплакивал вполне искренне.

Надо отметить, что ювелирных изделий того периода сохранилось крайне мало. Дело в том, что драгоценных камней тогда было не так много – алмазные месторождения Южной Африки открыли только в середине 19 века. Поэтому, если вещь выходила из моды, то ее переделывали, а то и просто ломали. Драгоценные камни извлекались и потом использовались для других предметов. «Сохранять ювелирные изделия стали с середины 19 века, и то только потому, что появилось достаточное количество камней, и украшения можно было уже не ломать, а передавать по наследству», – рассказывает порталу swissinfo Елена Гореликова-Голенко, историк и специалист по коронным драгоценностям и мировым сокровищницам.

Барокко, богатство и броши-букеты

И. Позье много работал также для Елизаветы Петровны, дочери Петра I. Эта императрица, как писал историк Ключевский, «оставила после себя в гардеробе с лишком 15 тысяч платьев, два сундука шелковых чулок, кучу неоплаченных счетов и недостроенный громадный Зимний дворец».

Ее любовь к роскоши совпала с модой на крупные украшения, для создания которых использовалось большое количество драгоценных камней. Стиль, царивший в эту эпоху, назывался барокко. Он характеризовался причудливостью форм и пестрым многоцветием. Именно в этот период Позье создавал роскошные броши-букеты, несколько из которых дошли и до наших дней. Как говорит историк Елена Гореликова-Голенко, «такие изделия были не только украшением, но и рассказом о даме. Любой мотив, будь то пчелка или стрекоза на лепестке, определенный цвет, камни, тот или иной ракурс – всё имело свое определенное значение».

Для того, чтобы придать бриллианту желаемый окрас или оттенок, ювелиры часто помещали под него тонкую цветную металлическую фольгу. Мастера того времени, в частности И. Позье, довольно много пользовались этим приемом, постоянно его совершенствуя. Е. Гореликова-Голенко отмечает, что Позье, возможно, не был первым ювелиром, кто начал применять этот метод. Но бесспорно, он принимал самое активное участие в популяризации и распространении такой моды.

Век бриллианта

В роскоши двор Екатерины II не уступал двору Елизаветы Петровны. Английский путешественник Уильям Кокс, предпринявший путешествие в Россию в 1778 году, указывал в своих мемуарах, что «богатство и пышность русского двора превосходят самые вычурные описания… Из различных предметов роскоши ничто не поражало нас, иностранцев, так, как обилие драгоценных камней, блестевших на различных частях костюмов знати». Более того, в тогдашней России с женщинами в этом отношении вполне успешно соперничали и мужчины, которые носили камзолы и кафтаны, усыпанные бриллиантами или украшенные бриллиантовыми пуговицами.

Однако в 1760-1770-х годах в искусстве постепенно устанавливается классический стиль с его симметрией, ясными формами и сдержанной цветовой гаммой. Ювелиры начали постепенно отказываться от цветной фольги, появилось стремление сохранять природную чистоту бриллианта. Именно в этой традиции Позье и создал по заказу Екатерины II свое главное творение – Большую императорскую Корону.

Почему именно Позье доверили такую работу? Во-первых, безусловно, он был одним из лучших ювелиров эпохи. А во-вторых, ему доверяли при дворе. «Если мы почитаем воспоминания современников о нем, то увидим такие эпитеты, как „честнейший человек“,  „тактичный и доверчивый“, „ему можно доверять“, „оказывал услуги нередко в убыток себе“», – рассказывает Е. Гореликова-Голенко. К тому же он уже в прошлом работал с предметами, которые позже стали относиться к государственным регалиям, например, выполнив пряжку-аграф, использовавшуюся в качестве застежки на коронационной мантии.

Но только в случае с Короной Иеремия Позье смог полностью проявить свой талант тонкого и виртуозного художника с чутким пониманием природы камня. Как точно говорит Е. Гореликова-Голенко, «он знал бриллиант на интуитивном уровне». Сначала Позье создал восковую модель короны, что дало ему возможность поработать с разными вариантами расположения камней и в итоге закрепить их самым выигрышным образом. В итоге на Короне, состоящей из двух серебряных полусфер, он разместил почти пять тысяч бриллиантов разного цвета и огранки. В композицию также были включены идеально ровные жемчужины и редкий камень – благородная шпинель весом около 400 карат. Корона стала настоящим «гимном бриллианту в бриллиантовый век».

«Артист одной роли»?

Мнения историков и искусствоведов о Позье расходятся. «Я считаю, что Позье и его творчество весьма сильно недооценены. Как есть артисты одной роли, так и его мы знаем по одному произведению – по Короне. А ведь он создавал и другие настоящие шедевры», – отмечает Е. Гореликова-Голенко. Она подчеркивает, что «Короне нет равных по мастерству и по тому впечатлению, какое она оказывала и до сих пор оказывает на людей. Трудно подобрать слова, которыми можно было бы описать это творение».

Казалось бы, после создания Короны, у Позье наступил расцвет карьеры. Он получил полное доверие императрицы, можно было бы успешно творить, выдумывать и пробовать дальше. Однако вышло иначе.  Ничего значительного в своей жизни Позье больше не создал – ни в России, ни в Швейцарии, куда он вернулся в 1764 году. Он вообще оставил ювелирное дело и умер в Женеве в 1779 году. Почему так произошло?

Очень часто он создавал вещи в долг, не беря процентов и понимая, что заплатят не все и не за всё. Характерный случай, описанный также им самим в «Воспоминаниях…» и подтвержденный архивными данными, произошел с Позье, когда он в первый раз работал для Елизаветы Петровны.

Он создал для неё ряд украшений и назначил цену, заявив, что никакой прибыли в сумму не закладывает, и если императрица хочет, то она может перепроверить расчеты. Она сказала, что доверяет ему, и тут же отправила посыльного с драгоценностями к другому оценщику – вещи оказались на 8 тысяч рублей дороже той суммы, что Позье запросил у Елизаветы.

Но с другой стороны И. Позье воспринимал своё творчество исключительно как работу. Е. Гореликова-Голенко рассказывает, что, будучи больным человеком (а огранка камней в то время была не самым благоприятным занятием для здоровья), «он отдавался работе полностью. И все-таки это было не любимое хобби, а работа, которая позволяла его семье нормально существовать. И когда он понял, что заработал достаточно денег на будущее, то тут же завершил карьеру ювелира».