Новгородские исторические записки от Виктора Смирнова. Записка восемьдесят седьмая: «Красивым быть не запретишь»

Археологические находки говорят о том, что новгородцы были весьма неравнодушны ко всякого рода украшениям. На удовлетворение этого спроса работали не только купцы-поставщики, но и десятки местных ювелирных мастерских. Новгородскими мастерами были освоены все известные ювелирные технологии: чеканка, скань, зернь, золочение, перегородчатая эмаль. Без увеличительных стекол и микроскопов они плели тончайшие узоры из крученой золотой нити, изображали на крохотной эмалевой раковинке затейливые сюжеты, гранили драгоценные камни. При этом они не любили повторяться, каждое изделие было уникальным.

Менялась не только ювелирная техника, менялась мода. Языческие амулеты и обереги уступили место христианской символике, прежде всего крестам – от маленьких нательных до энколпионов – полых крестов, в которых хранились кусочки мощей и другие реликвии.

Для того, чтобы выглядеть красивее новгородцы использовали все детали одежды. Обыкновенную пуговицу можно было превратить в настоящее произведение искусства, если за дело брался первоклассный мастер. Той же цели служили пряжки, фибулы, застежки плаща и т.д.

Самыми распространенными украшениями как у мужчин, так и у женщин были перстни, серьги и кольца. Мужские перстни делались обычно с печатью и крупнее по размерам, чем женские. Многие мужчины носили в ухе серьгу. Богатые купцы цепляли на шею массивную золотую цепь, предвосхищая «новорусскую» моду.

Женщины кроме всего прочего носили на запястьях браслеты или зарукавья, а на шее множество крестиков, монет и разнообразных привесок. Некоторые привески при ходьбе издавали тихий мелодичный шум. По языческим понятиям этим шумом отпугивали злых духов, но в действительности таким способом женщина просто хотела привлечь к себе внимание.

Особым спросом у новгородок пользовались жемчужные украшения —ожерелья, бусы, серьги, подвески. Их перламутровый блеск нежно подсвечивал женскую шею или розовую мочку уха. Лучший жемчуг везли с Востока, но как ни удивительно, имелся и новгородский жемчуг, добывавшийся на берегах Ильменя. Правда, местный жемчуг был мелким и не таким красивым как южный, зато он был доступнее и применялся не только в одежде, но и для украшении окладов икон и священных книг.

Наряду с ювелирными изделиями в ходу были дешевые поделки из цветного стекла. Возле лавок с этой пестрой бижутерией всегда толпилось простонародье, бойко раскупая простенькие колечки и бусы, которые теперь в изобилии находят археологи.

Многие иностранцы, побывавшие в России, с сожалением отмечали, что русские женщины, привлекательные от природы, буквально уродуют себя толстым слоем белил, свекольным румянцем и нарисованными углем бровями. Причем появление в обществе ненабеленной женщины считалось верхом неприличия.

Вполне вероятно, что и новгородские женщины стали бы жертвами этой моды, если бы не вмешалась церковь. Новгородский владыка попросту запретил пускать в церкви размалеванных женщин и тем уберег щеки наших пра-пра-пра-бабушек от толстого слоя штукатурки.

Умело пользовались новгородки таким мощным оружием как запахи. Задолго до французов, которые изобрели духи для того, чтобы заглушить зловоние Лувра, они уже применяли так называемые «сухие духи». В специальные коробочки, привешенные к головному убору, новгородские женщины вкладывали ароматические смолы, щедро даря их аромат не только себе, но и окружающим. 

Кстати, о прическах. Средневековые новгородские франты брили голову сзади и с боков, оставляя клок волос на макушке наподобие казацкого оселедца. Этот клок они смазывали маслами и заплетали в косичку. Новгородские священники, напротив, выбривали на затылке круглую тонзуру. Но самой популярной прической была стрижка «под ноль», что объяснялось соображениями гигиены. Иностранцы, бывавшие в Новгороде, с удивлением отмечали, что даже местные женщины подобно мужчинам наголо брили головы. Впрочем, эта экстравагантная мода осуждалась церковью и продержалась недолго.