Если настоящие камни подменяются искусственными, изымается идея, которую ты берешь вместе с украшением, сделанным из подлинного камня

Елена Титова – директор Всероссийского музея декоративного искусства. Возглавляемый ею музей, не столь давно основанный (менее 40 лет назад), но один из самых популярных и стильных музеев столицы, который славится, в том числе, и своей коллекцией ювелирных изделий: ростовская финифть, прибалтийский янтарь, серебро и бронза, далее везде (многое другое).

Елена Титова в своем интервью Rough&Polished рассказывает о ювелирной коллекции музея, истории ее возникновения и планах на будущее и делится своими размышлениями по поводу ювелирного искусства, его особенностей и тенденций.

Как создавалась ювелирная коллекция Всероссийского музея декоративного искусства?

У ювелирной коллекции Всероссийского музея декоративного искусства замечательная судьба. Она связана напрямую с судьбой страны, потому что идея учредить музей возникла в последней четверти XX века. До этого было несколько разрозненных коллекций русского традиционного искусства, художественных промыслов, русского стиля, замечательных подвижников: Абрамцевский кружок, Тенишевский проект, дерево, керамика, стекло, ткани… Но это все существовало отдельно. А когда собрали эти коллекции вместе, для специалистов это стало, конечно, полем интересной работы. И тут выявились некие лакуны, одной из которых явилось российское современное ювелирное искусство. И, надо сказать, что к этому моменту оно - в виде авторского, дизайнерского (как сейчас уже можно сказать) искусства - набирало силу. Да, было замечательное золото, были хорошие камни, но художественного подхода как такового, – практически не существовало. То есть всё тогда было по штамповке - массовая продукция из очень качественного золота или серебра и качественных камней. И вот в последней четверти ХХ века, собственно, в 80-е годы Российский музей декоративного искусства начинает формировать коллекцию авторских ювелирных украшений. Это работы, сделанные специально к конкурсным всесоюзным выставкам. По этому направлению формируется некий пул художников, которые занимаются именно этим. Причем под ювелирными изделиями имеются в виду не только украшения, но и арт-объекты. То есть все по тому плану, по которому могло развиваться современное ювелирное искусство, если бы не было такой гигантомании, производства всего в огромных тиражах и так далее.

Но это ведь не отменяет заслуг ювелирной промышленности советского периода, правда?

Совершенно верно, потому что сам факт того, что такое количество ювелирных украшений такого качества изготавливалось - это тоже очень интересный феномен, кстати сказать. Современный художник мог бы, наверное, эту идею воплотить в виде какой-нибудь инсталляции. Вполне авторское ювелирное искусство.

Сколько предметов насчитывается в ювелирной коллекции музея – примерно?

На сегодняшний момент коллекция имеет свою ценность и как бы «закрытость» по времени - с 70-х по 90-е годы, - и в ней порядка ста пятидесяти самых разных уникальных предметов. В некоторых случаях это не драгоценные металлы и не камни, это изделия мелкой пластики, прототипы, авторская техники, объекты ювелирного искусства из металла, керамики, шелка (шелковых нитей). Это также тонкая работа со стеклом - оптическим, которое имеет, кстати сказать, преломление света такое же, как и бриллиант. И художников в этой области по пальцам одной руки их можно перечислить. Сегодня это уже старшее, уходящее поколение, а в то время - это удивительные таланты, новаторы, в вечном поиске нового в работе с этими материалами…

Удивительная же была плеяда художников советского периода?

Да, удивительная. Ну и я могу сказать, что сформированная в музее коллекция ювелирного искусства уникальна по емкости и количеству первичных идей, в ней заложенных. Уже работая в музее, я интересовалась тем, что происходит, допустим, в Германии на ювелирном арт-рынке, - про Англию я и до этого хорошо знала, что там происходит. И я с удивлением обнаружила, что очень многие из современных ювелирных идей и трендов просвечивали в нашей ювелирной коллекции 70-80-х годов. Вероятно, это не только с ювелирной коллекцией такой феномен – во времена отсутствия художественных контактов и связей между Советским Союзом и западным миром все равно существовали художественные идеи, которые зарождались одновременно или проникали какими-то загадочными путями – то, что называется, витали в воздухе. И с этой точки зрения, и с точки зрения мастерства воплощения, то, как это было сделано – было интересно. В нашей коллекции русского стиля – конец XIX - начало XX веков - есть чудесные изделия, на границе разных видов искусства с использованием драгоценных металлов и необработанных камней. Это как раз больше Тенишевские эксперименты.

Они в открытом доступе?

Да, их можно посмотреть, но большая часть, как известно, нашей музейной коллекции всегда в запасниках. Ждут своего часа. Тем не менее, с ноября прошлого года нам удалось актуализировать коллекцию русского стиля…

Выдающаяся выставка экспозиция получилась, очень достойного уровня.

Я очень рада вашей оценке. Что касается современных вещей, современных опытов и направлений, то я просто мечтаю, чтобы музей сейчас взял эту тему и стал местом проведения смотров, конференций, представлений в ювелирном искусстве. Считаю, что это очень красиво и важно.

В прессе сообщалось о планах сделать музей центром дизайна, еще более актуализировать его… Вы отслеживаете последние дизайнерские достижения ведущих ювелирных брендов – таких, как Tiffany, Chopard, De Grisogono…?

Не могу сказать, что я их системно отслеживаю, но во всяком случае все, о чем вы говорите – и Tiffany, и Chopard – каждый год это безусловный сюрприз, поражающий своей точностью и новизной.

Как руководитель художественного музея и как женщина, что вы думаете о современном состоянии ювелирного ремесла и искусства - в массовом или элитном (элитарном?) варианте? Можете отметить какие-то направления, которые вам лично интересны?

На персональном уровне я для себя выделяю Cartier и очень понимаю практически все, что они делают. То есть их тренд мне совершенно понятен – почему это так, почему двадцатилетней давности часы Cartier были вот такие, в соответствии с тем периодом, почему они сейчас другие. Я с удовольствием наблюдаю развитие марки Cartier, считаю, что они очень спокойно при этом идут в ногу со временем, просто отслеживая очень тонкие какие-то влечения, настроения, веяния.

Вы бываете на наших ювелирных выставках – «Русский стиль», «JUNWEX»?

Я как раз недавно была на очень интересной презентации – это балетная коллекция Sasonko. И конечно, меня всегда радует тематический розыгрыш – будь там шемякинские образы или театральные, балетные. Но это, я считаю, - некое отдельное направление в ювелирном искусстве, изделия и истории. У Cartier, например, никаких историй не считывается - там просто идет отточенность формы и линий.

В музеях Кремля иногда устраиваются ювелирные выставки значимых брендов – там были Tiffany и Cartier, в том числе тематические коллекции - животные, насекомые – в общем, классика… А какие-то вот новые, совершенно авангардные вещи вы замечали в ювелирной области?

Если говорить о том, что я вижу на выставках, рассказывающих о тенденциях развития, - по моему мнению, есть некий возврат. И все то, что раньше вызывало просто изумление, – какие вещи были сделаны, допустим, для азиатского потребителя, - то сегодня это стало почти эстетической нормой в украшении: пышность, многодельность, несколько вызывающая красота.

Вы имеете в виду индийские какие-то вещи?

Да. Ну вот вы упомянули выставки в Кремле – там были сокровища магараджей и вещи ведущих европейских марок. То есть, безусловно, не все то золото, что блестит. Есть феноменальные материалы и имитации материалов, которые, тем не менее, следуют законам ювелирного искусства. И вот этот вкус пышности, нарядности, на мой взгляд, сейчас преобладает, вызывает интерес. Причем в этом общем смешении стилей может быть сочетание с любым другим стилем в одежде. И, на мой взгляд, это признак времени.

Сейчас довольно бурные дискуссии вызывает развитие синтетики, синтетических бриллиантов, лабораторно выращенных. Есть Сваровские кристаллы, есть фианиты... И сейчас много говорят о том, что эти яркие новые камни, созданные не природой, а высокими технологиями и разумом человека, должны потеснить природные камни. De Beers прежде многие годы держал цены на алмазно-бриллиантовом рынке и рекламировал конечный продукт, хотя не занимался ювелиркой. Что вы думаете об этой новой угрозе?

Ну, поскольку есть все-таки методы определения и развивается специальное оборудование, я особой угрозы подмены настоящих камней искусственными не вижу. На мой-то взгляд это просто должно разойтись на два разных рынка. Понятно, кому-то нужна подлинность камней, а кому-то - декоративность. Я достаточно много путешествовала, и вот Камбоджа и тот Юго-Восток – это как раз те места, где присутствие самоцветов логично, и на этот рынок поступает огромное количество, в том числе, и искусственных камней. Они вперемешку, и там можно разобраться, где что, но есть, видимо, группы туристов или потребителей, которые не разбираются. И вот бывало очень смешно: когда они рассказывают, что буквально два месяца назад вот за той горой были прииски алмазов обнаружены, и вот вам эти алмазы, буквально свеженькие. И вы знаете, люди верят.

А вам важна подлинность камней или важнее красота и дизайн?

Мне важна. Я отношусь к тем, кому это важно, - хотя я знаю и людей, которым это не важно. Это должны быть либо искусственные украшения, которые могут быть тоже дизайнерские, замечательные, красивые, либо все-таки настоящие камни.

Как по-вашему, настоящие камни имеют свою магию?

Да, именно поэтому я за них. Для меня, - если настоящие камни подменяются искусственными, - изымается не стоимость разницы, на которую могли бы обмануть продавцы, а именно та идея, которую ты берешь вместе с украшением, сделанным из подлинного камня. Или просто камень, имеющий, конечно, свой сакральный смысл, которого и в помине нет в искусственном.

А у вас есть свой камень?

Да, мой любимый камень – жадеит. Это молочный, зелено-голубой замечательно-красивый камень, который я очень люблю и ношу практически все время. И я чувствую его магию.

Сейчас часто вспоминают Фаберже и много говорят о том, что необходимо вернуть былую славу российского ювелирного искусства. Как вы думаете, можно ли ее вернуть, - и как? Есть ли у российских дизайнеров ювелирных шанс достичь уровня, скажем, Фаберже?

Вы знаете, школа, конечно, скажем так, исчезла, и слишком большой, наверное, перерыв был именно в преподавании профессии – мастерства, приемов и так далее... Но сегодняшнее время открывает другие возможности, другие инструменты, какие-то технологические приемы. И дальше, на мой взгляд, талантов-то у нас не меньше становится, а только больше…

А традиция куда делась?

Я считаю, что она, конечно, прервалась. Но я в данном случае не художественную традицию имею в виду, а именно передачу мастерства и ремесленных навыков. Именно поэтому, если уж говорить об общей стилистике и идеях – то не единым Фаберже этот стиль полон. И фирмы, которые работали параллельно с ним, блистали поразительными вещами, но, к сожалению, оказались слишком чувствительны ко всяким социальным передрягам и нашим историческим неурядицам. Это тонкое искусство и мастерство ювелирное сначала просто физически пострадали, потом чуть-чуть морально, потому что стали признаком буржуазности, потом останки во время перипетий и прочих военных и драматических событий растворились и вместе с владельцами, и с авторами… Ну, конечно, разрыв достаточно сильный. Но еще раз, если говорить именно о непрерывной традиции, ее нет.

Ну, была уравниловка… Для того, чтобы это искусство развивалось – нам нужен, хотя бы средний класс, потребитель. Если не высший свет. Потому что, все-таки, это тонкое дорогое искусство, эти вершины мастерства требуют своего потребителя, которого осталось мало.

Ну, формирование среднего класса – это особая тема. Во всяком случае, для нашей семьи, для моего мужа (Б. Ю. Титов, российский политик и предприниматель, уполномоченный при президенте РФ по правам предпринимателей – прим. ред.). Конечно, наличие среднего класса решает много всяких проблем как для промышленности, так и для искусства. Поскольку именно средний класс, когда он развивается, он стимулирует и приобретает предметы искусства. И в его же среде, собственно говоря, рождаются и таланты, и мастера, и выносят наверх замечательных предпринимателей-художников. Пример Фаберже очень хороший - человек-предприниматель, обладающий талантом, не просто нашедшим применение, но достигшим наивысшего расцвета. Поэтому да – чтобы это просто существовало и просто было востребовано не как супер-элитарные вещи, а как действительно мастерство и ремесло, нужны, кроме эстетического воспитания, разъяснения, что это искусство, что это не просто признаки буржуазности и прочее… Это длинный процесс просветительской деятельности, появления заинтересованной креативной молодежи. Но здесь есть, конечно, свои капканы, потому что признаки буржуазности всегда в ювелирных украшениях были, есть и вопрос – как к ним относиться.

У нас слово «буржуазный» приобрело такой обвинительный оттенок… Вот понятие middle class носит оттенок если не уважения, то респектабельности, стабильности – в хорошем смысле слова; есть понятие upper middle class – это люди, достигшие определенного жизненного успеха, и это все - в других странах – связано с традициями.

Это так. В домах они поддерживаются, и вещи хранятся с пиететом. Появление общественного класса, одновременно создателя и ценителя прекрасного - вопрос времени, конечно, но и не только времени… Я несколько лет прожила в Лондоне, и то, что называется upper middle классом – это была та среда, в которой многие люди стали близкими друзьями. Вот, насколько я замечала, у них этой темы обладания какими-нибудь супер-предметами ювелирного искусства не существует. Существует тема наследственных фамильных украшений, причем не хранящихся где-то в банке, а именно тех, которые можно как тотемы носить или как реликвии семейные. Я также знаю, что абсолютно воинственное к буржуазности поколение в восьмидесятых появилось во Франции, когда ношение простого кольца или сережек считалось проявлением отсталости, закоренелой буржуазности. Что не мешало в это же время развиваться высоким ювелирным брендам в той же Франции или в Англии. То есть здесь нечто другое. Здесь, конечно же, признание того, что ювелирное дело искусство – это высокое искусство, что к нему надо подходить с мерками, как к великой живописи или скульптуре. Но особенность этого высокого искусства заключается в том, что позволяется тиражирование - априори разрешается и даже предполагается. И тиражированность эта – не чета нашим советским ювелирным заводам. Это, опять же, продукт в виде ценных лимитированных серий. И признание, что именно это является таким арт-продуктом, то есть продуктом искусства. То есть, художественная идея, художественное воплощение, авторские тиражи или тиражи ювелирного искусства – в комплексе являются ювелирным арт-продуктом. В рамках фестивалей и выставок этот вид искусства всегда потребует своего пространства, своих законов. То есть оно как бы само по себе очень мощное и идеологически, и технологически… Особенностями очень мощными обладает. Я уже не говорю о силе камней, которая безусловно присутствует.

Но не все это чувствуют. Поскольку у нас алмазно-бриллиантовая тема, к бриллианту как к камню у вас есть какое-то особое, собственное отношение?

Я любуюсь бриллиантами всегда. От красивых бриллиантов у меня появляется некое такое «шампанское» ощущение внутри. При этом, я не могу сказать, что у меня сильная тяга обладания: мне действительно доставляет удовольствие смотреть на красивые камни на выставках - безусловно, только вживую (картинки здесь не работают). То есть это не про дизайн, как это красиво визуально на картинке – это именно про камни. Но, справедливости ради, могу сказать, что некоторые другие камни на меня тоже оказывают потрясающее действие: топазы (особенно золотистые), аквамарины очень такие странные бывают, с разными оттенки совершенно.

Я как-то разговаривала с Еленой Образцовой, она мне рассказывала, как у нее одна богатая поклонница в Нью-Йорке затащила ее на ювелирный аукцион, и все спрашивала, нравится ли ей это и то, а потом скупила все и банку с драгоценностями ей подарила. И страшно обижалась, когда Елена Васильевна пыталась отказаться. Образцовой пришлось взять, и она потом все это раздаривала ученицам и молодым певицам на конкурсах. Красивая история, правда? А Жюрайтис подарил ей какую-то сногсшибательную брошь Фаберже… А у вас есть какая-нибудь история, связанная с украшениями?

Знаете, я провела детство с родителями в Индии, - они там работали, - поэтому для меня россыпи камней, как полудрагоценных, так и драгоценных – это памятная с детства картинка. Моя мама всегда интересовалась украшениями – и до того, как появилась эта возможность, она и сама делала украшения, всегда любила крупные вещи, большие камни. Она и до сих пор, дай ей Бог здоровья, что-то носит с успехом, а что-то щедро передает и мне, и внучке. И чем эти украшения старше, тем значимее становятся. И все они интересны разнообразием и связью с восточной историей, индийскими базарами… Это не мешает мне восхищаться чистыми линиями Chopard или Cartier, но детские впечатления, конечно, накладывают отпечаток. В общем, украшения все-таки – это то, что действительно возраст оформляет и обрамляет, и облагораживают любые знаки времени.

Галина Семенова для Rough&Polished

Источник: rough-polished.